Наталья Нутрихина. Летопись любви. Стихи. – СПб.: ЛИО "Редактор", 1991. – 40 с.

(с дополнениями)


* * *
Не боюсь я мышей
и лягушек болотных.
Мыши серые.
Ну и пусть!
Не боюсь я парней,
что стоят в подворотне.
Все боятся.
А я не боюсь!

Я боюсь, что счастье мимо
незамеченным пройдет
И меня никто любимой
никогда не назовет.

Вам смешно?
Ну и пусть!
14 лет


* * *
Над ней хрипела первоптица –
Учился пенью соловей.
Но эти звуки углубиться
В работу не мешали ей.

Ей не хватало не таланта,
А предков с развитым мышленьем.
Она была неандерталка
Годов тринадцать от рожденья.

Шершавым каменным осколком,
Пригодным для письма вполне,
Она старательно и долго
Долбила ямку в валуне.

К ней подобрался осторожно
Один взъерошенный приятель.
Хотел взглянуть он, если можно,
На непонятное занятье.

Она б сказала, да не знает
И слов таких, чтоб он поверил,
Как страшно по ночам бывает
В холодной каменной пещере.

И хочет выскочить признанье
В ловушку пойманным оленем.
И отдала ему посланье –
Валун с заветным углубленьем.

Он стиснул камень в жестких пальцах
И разломал – и весь ответ.
Он тоже был неандертальцем,
Им до любви – сто тысяч лет.
16 лет


* * *
Ты говоришь, а я молчу –
случайным словом не хочу
нарушить ясную союзность:
так дивно слились – гомон улиц,
тишь ниспадающих ветвей,
дыханье солнечных лучей
и голос твой; но снова ты
разводишь брови, как мосты,
и говоришь, что я молчу,
а мне слова мои, как шум
чужой средь голосов оркестра;
вокруг такое равновесье
тебя и мира.
Я молчу.
18 лет


* * *
Я иду по берегу канала,
Ты идешь по берегу канала,
Мы идем...
Нет, это очень мало,
безнадежно мало,
чтобы "мы".

Я не знаю, думаешь о чем ты,
А тебе не важно, я – о чем.
Не пробить мне хода, даже щёлки.
Хоть почти касаюсь я плечом
Твоего плеча.
Но все же, все же
Я напрасно на пути твоем,
И напрасно думает прохожий
Будто я и ты сейчас вдвоем.

Я иду по берегу канала,
Ты идешь по берегу канала,
Мы идем...
Нет...
18 лет


* * *
Я часто думаю о кленах
С руками добрыми ветвей,
О тех, что стайкою зеленой
Живут на улице твоей.

Я часто думаю о ветре,
Что, прилетая к нам с реки,
Порою может незаметно
Твоей дотронуться щеки.

Я часто думаю о звездах,
Вернее, о звезде одной.
Когда наступит вечер поздний,
Она глядит в твое окно.

Я часто думаю о той,
О девушке с косою длинной,
И что сейчас она с тобой,
И что зовут ее Мариной.
18 лет


* * *
– Куй, кузнец, мне цепь на шею,
Куй кольцо из черной стали.
Будут эти украшенья
Так к лицу моей печали.

И ответил мне кузнец:
– Много я ковал колец.

Может быть и цепь на шее,
И на пальце перстень,
Только сердце опустеет
И замолкнет песня.

Может цепь твоя стереться
И кольцо сломается.
Если было что-то в сердце,
Все равно останется.

Много я ковал колец. –
Так ответил мне кузнец.
18 лет


* * *
Мне бы слез туман и половодье,
Но глаза по-прежнему сухи.
Мне б заплакать, но взамен приходят –
Словно избавление – стихи.

Ты далек. А мне б застыть в печали
По моей несбывшейся любви,
Но во мне стихи вдруг зазвучали–
Дети незаконные твои.
18 лет


* * *
В голубое небо засмотрись,
Залюбуйся крохотной синицей.
В небе так лучи пересеклись,
Что она покажется жар-птицей.

И другого счастья не желай,
Не пытайся взять руками птицу.
Получив в ладони журавля,
Ты не сможешь на него молиться.

И увидишь, где беда твоя,
То, чего не ведала в разлуке:
Сломанные крылья журавля
И свои беспомощные руки.
19 лет


* * *
Смотрите в шахматную доску,
Как в зеркало тревог и бурь.
Как символично, как непросто
Передвижение фигур!

Полна решимости гнева,
То наступая, то юля,
По полю скачет королева,
Спасти пытаясь короля.

Спасает девочка от двоек,
Когда стоит он у доски;
Жена спасает от попоек,
От дурости и от тоски.

Король (о, как вы все похожи!)
Сидит, ворчит, чего-то ждет.
Он многое умеет тоже,
Но дальше клетки не пойдет.

В далекой древности и в эру
Космического корабля
По полю скачет королева,
Спасти пытаясь короля.

Ей все заранее известно,
И в том числе судьба своя:
Должно погибнуть королевство,
Когда не станет короля.
19 лет


* * *
Если б мы с тобою жили
На различных полюсах
Да к тому же говорили
На различных языках,
Жили в разные столетья,
В разных верили богов,
И вдобавок были дети
Ярых классовых врагов,
Да еще б нас разделяли
Сто других причин, поверь,
Мы б друг друга понимали
Много больше, чем теперь.
19 лет


* * *
Я говорю: "Не уходи!"
Как говорят: "Прощай!"
Чтобы потом не угодить
Из радости в печаль.

Я всё заранее прощу –
И в том моя броня.
Я всех любимых отпущу
С другими от меня.

И всё отдам. И с этих пор
Могу спокойно спать,
Ведь ничего не может вор
У нищего отнять.
20 лет



ЗАКОН ИНЕРЦИИ

Все оказалось забытым и ложным,
Внешние силы давно не приложены,
Только упрямое глупое сердце
Мчится вперед по закону инерции.
Все оказалось не так уж запутано –
Первое правило старого Ньютона.
Детство кончается и не кончается,
Долго пустые качели качаются,
Брошенный в воду кораблик с ладони
Долго в холодной воде не потонет,
И без влиянья чего-нибудь внешнего
Все еще плачет любовь моя прежняя...
Все оказалось не так уж запутано –
Первое правило доброго Ньютона.
20 лет


* * *
Я школьница. Портфельчиком качаю,
В нем пачкает тетради бутерброд.
И мальчика знакомого встречаю,
И прячусь от него за поворот.

Он стеклышко с асфальта поднимает
И на прохожих смотрит сквозь стекло,
А я слежу за ним, не понимая
Причины любопытства своего.

Вот он прошел, а я стою в волненье
И вслед ему невидяще гляжу.
Я напишу о том стихотворенье
И никому его не покажу.
21 год


* * *
Пятнадцать солнц взошло и снова скрылось,
На две ладони подросла трава.
А я все та же, я не научилась
Особые придумывать слова.

Пятнадцать солнц взошло и снова село,
Пятнадцать раз скрывал сады туман,
Пятнадцать раз я, бедная, хотела
Идти к тебе через пятнадцать стран.

Пятнадцать солнц садилось и всходило,
Я все смотрела в сторону одну,
Пятнадцать тысяч раз я подходила
К ни разу не закрытому окну.
21 год


* * *
Потом ты встретишься с другой
(Не знать того бы дня!)
И назовешь ее женой,
Как будто нет меня.

Она красива и добра,
Она тебе верна,
А я из твоего ребра
Была сотворена.

У вас свой дом, паркет блестит,
И зеркала, и бра,
Но как в груди твоей болит
Отсутствие ребра!
21 года


* * *
Едва ли ты меня поймешь,
Когда скажу о том,
Что мне уснуть мешает дождь,
Шумящий за окном.

Пока не встретилась с тобой,
Мне незнаком был страх.
Я спать могла под шум любой,
Хоть под обвал в горах.

А вот теперь, под этот дождь
Я думаю о том,
Что ты куда-нибудь идешь
И мокнешь под дождем.

Мной сочиненная беда
Уснуть мне не дает:
Тебе холодная вода
За шиворот течет.

Живу в тревоге за тебя,
Мне ветер бьет в окно,
Мне спать мешает шум дождя,
А ты уснул давно.
21 года


* * *
С утра покрыл деревья иней,
С утра повсюду снег лежит,
С утра сегодня мой любимый
Уже не мне принадлежит.

Еще пока со мною рядом
Мой самый главный человек,
Но он следит тревожным взглядом,
Как покрывает землю снег.

Я не спрошу у бела снега,
Зачем он все к земле летит,
И не спрошу у человека,
Зачем он в сторону глядит.

Я знаю, он пойдет сегодня
Все в ту же сторону опять
Свой поза-позапрошлогодний
Непозабытый снег искать.

Пойдет он вслед за белой вьюгой,
Пойдет, пока хватает сил,
Туда, где с первою подругой
Снежинки первые ловил.

Там для него былое зримо,
А для меня лишь снег кружит.
С утра сегодня мой любимый
Уже не мне принадлежит.
21 год


* * *
Пусть ты не вернешься обратно,
И мне нет дороги назад –
Скажи мне, что я виновата,
Скажи мне, что ты виноват.

Покуда не скрылись из виду,
Оглянешься ты, может быть,
И вместе припомним обиды
Затем, чтоб друг друга простить.

Была бы мне легче утрата,
Когда б, оглянувшись назад,
Я знала, что я виновата,
Я знала, что ты виноват.

Иначе придется в кручине
До старости лет повторять:
Как можно без всякой причины
Навеки друг друга терять.
22 года


* * *
Виной ли только этот снег
Или другое что?
Чужой какой-то человек
Надел твое пальто.

И шапку где-то взял твою,
И даже голос твой.
Зачем я рядом с ним стою
И не бегу домой?

Ведь знаю я, что он – не ты,
А лишь чуть-чуть похож.
И главные твои черты
Вовек в нем не найдешь.

Но я стою, и силы нет
Мне от него уйти.
Все жду, а вдруг он даст совет –
Где мне тебя найти.
23 года


* * *
Какой я беззащитной становлюсь,
Какой я неприкаянной бываю,
Когда свою неназванную грусть
Вдруг именем конкретным называю!

Да тут еще рванулось половодье.
Возникшее из мартовских снегов,
И вот уже я назвала Володей
К моей душе пришедшую любовь.

Тяну лицо к теплеющей природе,
К сиянию холодного дождя
И выдыхаю тихое: – Володя! –
Другого восклицанья не найдя.

И это значит, что уже проснулись
На ветках почки и на сердце смех.
В огромный лужах отраженье улиц
Значительней и глубже улиц тех.
23 года


* * *
Из всех сокровищ планеты
Мне не на что променять
Хорошую сказку эту
Про Вовку и про меня.

Про то, как мир еще не был
Знаком ни с какой бедой,
И про счастливое небо
Над Вовкой и надо мной.

Казалось нам счастьем новым
Начало любого дня,
И мир был на все готовым
Для Вовки и для меня.

От наших в единый слитых
Шагов по тропе лесной
Земля сходила с орбиты
Под Вовкой и подо мной.

И, как живется, не знаю,
Обоим нам изменя,
Тому зеленому краю
Без Вовки и без меня.
24 года


* * *
Союз любимого с другой
Провозгласил мою свободу
От обещанья жить в угоду
Любви, как водится, слепой.

Союз любимого с другой
Не погасил моей улыбки,
Ведь многолетние ошибки
Не стали цепью роковой
Любви, как водится, слепой.

Союз любимого с другой
Знаменовал мое открытье
Людей, предметов и событий,
Не отгороженных чертой
Любви, как водится, слепой.
24 года


* * *
Когда весь двор затопит половодье,
Возникшее из мартовских снегов,
Не называй ни Колей, ни Володей
К твоей душе пришедшую любовь.

И если вдруг неведомые прежде
Откроешь силы новые свои,
То назови их Верой и Надеждой,
А может быть Наташей назови.
24 года


* * *
Во сне не помню ни обид, ни боли,
Мне снятся сны с любимым в главной роли,

Мне снятся утешительные сны
О том, что я дождусь своей весны.

И я, уже почти поверив в это,
Вдруг просыпаюсь – середина лета.
25 лет


* * *
В день первого снега на каждом шагу
Зеленые листья на белом снегу.

Как долго желтеть не хотели они,
Как будто не веря в осенние дни.

Зеленые листья летят с тополей,
И все это схоже с судьбою моей.

Зеленые листья на белом снегу…
Мне жаль, что я снег растопить не могу.
25 лет


* * *
С тем, кто назвал единственной меня,
Я мучилась от ревности немало,
И сотней вымыслов в теченье дня
Она меня, а я его терзала.

А что теперь? Тебя я не рискну
Ни упрекать, ни призывать к ответу –
Не скажешь солнцу: грей меня одну,
Не скажешь ветру: не летай по свету!

И я спокойна, если ты вдали,
И ревностью не мучаюсь отныне:
Ведь греет солнце сразу полземли,
А я сейчас на светлой половине.
25 лет


* * *
Любимый мой ведет меня на смерть.
Мне несколько шагов прожить осталось,
И я еще пытаюсь рассмотреть
Его лицо – вдруг в нем возникнет жалость.

Но ощущенье времени остро,
И острием сужается пространство.
Любимый мой ведет меня к метро,
И там, у входа, мы должны расстаться.

На теплом эскалаторном ветру,
В толпе, в метро на площади Восстанья
Мне каждый раз казалось, что умру,
Как только мне он скажет:
– До свиданья.
25 лет


* * *

Мне хочется письмо тебе послать
Не для того, чтоб что-то рассказать,
А чтоб представить, как твоя рука
Коснется скоро этого листка,
И то, как мысль моя хотя б на миг
Войдет звеном в цепочку дум твоих,
И чтобы позавидовать ему –
Оно с тобою, – моему письму.
25 лет


* * *
Стоят телефоны – союзники многих влюбленных.
Я тоже кидала не только монетку – судьбу,
Чтоб стать то подарком в высоком ларце застекленном,
То замершим телом в стоячем стеклянном гробу.

Приветствую я, как торжественный символ начала
И одновременно как горестный символ разлуки,
Приветствую мысленно, где б на пути не встречала,
Сообщников тайны моей – телефонные будки.
25 лет


* * *
Опять оказались мы рядом,
И снова отнюдь не тайком
Ко мне прикоснулся он взглядом,
Как скрипки коснулся смычком.

А после одна лишь забота
Преследует каждый мой путь,
Как будто бы дал он мне что-то
Случайно. И нужно вернуть.
26 лет


* * *
Нам очень трудно будет повстречаться.
Пусть даже в предназначенном году –
Ты не пойдешь искать меня на танцы,
Я, зная это, тоже не пойду.

И утром по дороге на работу,
Во встречных нахожу твои черты,
Но, если вдруг меня окликнет кто-то,
То это будет кто-то, а не ты.

И не сведет с тобой нас летний вечер.
Я в сторону сверну, боязнь тая,
Что, если я сама шагну навстречу,
Ты не поверишь в то, что это я.

Нам очень трудно будет повстречаться...
26 лет


* * *
Уходила, зная – догонишь,
Не поставишь меня во грош,
Уходила я для того лишь,
Чтоб услышать, как позовешь.

Я казалась себе стрелою
На натянутой тетиве.
Позовешь – я глаза закрою –
И стрела полетит к тебе.

Не позвал. Значит тем ты не был,
О котором душа болит,
А стрела полетела в небо
И пока еще все летит.
27 лет


* * *

Ты, наверно, забыл все уже,
Ты, я знаю, забыл все давно,
Но горит на шестом этаже
Третье слева окно.

Пусть я знаю, что только беду
Ты опять в мою жизнь принесешь,
Если ты позовешь, я приду,
Я приду, если ты позовешь.

И такой же, как в прошлом году,
На меня налетает закат.
Если ты позовешь, я приду,
Постою у дверей – и назад.
27 лет


* * *
Не девочкой с распахнутой тоской,
А мужнею женой с тоскою тайной
Я повстречаюсь через год с тобой
На улице какой-нибудь случайной.

Ты скажешь, что доволен всем вполне,
И я отвечу, что и мне не хуже.
Ты будешь говорить мне о жене,
А я – перебивать тебя – о муже.

Потом, прощаясь: "Рад я, что своё
Нашла ты счастье. Ну бывай. С приветом".
И будешь знать, что всё это вранье,
Но не посмеешь мне сказать об этом.
27 лет


* * *
Сто лет назад пряла, теперь вяжу,
Рукам своим придумываю дело.
Весь выходной на телефон гляжу,
А век назад весь день в окно глядела.

Пошла бы за деревню в хоровод,
Да вдруг к воротам пеший или конный.
Пойти в кино сестра меня зовет,
Но мне не отойти от телефона.

И два тысячелетия назад
Все так же я смотрела на дорогу,
Но не устал и не остыл мой взгляд,
И не клянет душа свою тревогу.

И песню, что щемяща и звонка,
Услышала и стала сердцем петь я.
Сижу у телефона, жду звонка,
А впереди еще тысячелетья.
28 лет


* * *
Еще морозы все крепчали
И солнце стыло на заре.
Ничто весну не предвещало,
Но месяц март в календаре.

И на душе был свет не часто,
И сердце стыло от утрат.
Ничто не предвещало счастья,
Но месяц назывался март.
28 лет



* * *
Пускай ромашка мне ответит
На тот единственный вопрос,
Который столько раз на свете
Ромашкам слышать довелось.

Она, подняв лицо бесстрашно,
Стоит среди прозрачных трав.
Я наклонилась за ромашкой
И распрямилась, не сорвав.

С тем, загадала о котором,
Я научилась понимать,
Как по цветным ходить узорам
И тех цветов не обрывать...
28 лет



* * *
Легко сказать, что счастье было близко,
Когда оно пришло в конце концов,
Но счастье ходит в одеянье риска
И прячет в невозможности лицо.

Моя любовь победа, а не милость,
Я помню каждый миг и каждый шаг –
И не скажу, что так судьба сложилась,
Ведь я ее сама сложила так.
29 лет


* * *
Сожгу чужие дневники.
Нет. Сантименты эти сдуру.
Я брошу их в макулатуру
Одним движением руки.

Порядок в комнате моей.
Что толку от чужого хлама?
Зачем мне эта панорама
Давно прошедших лет и дней?

Но я узнала почерк свой.
Читаю. Нет, не я писала.
Со мной такого не бывало –
Судьбы нелепой и кривой.

Зачем же, счастью вопреки,
Листать чужие дневники!
29лет


* * *
Что нужно, чтоб пирог испечь?
Мука, вы скажете и печь,
Да сахар, яйца, молоко.
Испечь пирог совсем легко.
Лишь было б только для кого
Испечь его.
А печь самой себе пирог –
Не дай вам бог!
29 лет


* * *
Немало сочиняется стихов
И песен распевается немало
Про то, как безответная любовь
Великим счастьем в чьей-то жизни стала.

А если уж взаимность, то о ней
Напишут только, мучаясь в разлуке.
Поэзии привычней и милей
Несчастные протянутые руки.

Кто счастлив, обойдется без стихов,
А в ожиданье радостного мига
Прихода мужа под совместный кров
Куда нужней поваренная книга.

Поэзия боится слова «муж»,
Все сказки завершаются на свадьбе.
Счастливые, ответьте, почему ж
Вам продолженья их не написать бы?
29 лет


* * *
Я так боюсь, что кто-нибудь найдет
К замку покоя нашего отмычки,
Когда любовь моя уж не поет,
А лишь мурлычет – сыто и привычно.

Когда с другим, а не с тобой вдвоем,
Боюсь шагнуть безвольно и послушно,
Обманутая призрачным теплом,
Счастливая, как школьница-дурнушка.

И в этом страхе одного хочу,
Чтоб не воскресла девочка былая,
Лицом прижаться к твоему плечу
И жизнь прожить, лица не подымая.
29 лет


* * *
Не потому ль, что теплым светом
Окрашен низкий небосклон,
Мне кажется, что мальчик этот
В меня влюблен.

И для чего мне это нужно?
Зачем его звонка я жду?
Мне, так безоблачно замужней,
Зачем придумывать беду?

Я не воскликну: «Если б раньше –
Тобой подаренный букет!»
Но – мальчик, будь моим реваншем
За пораженья юных лет.

Влюбись – и жди меня, как праздник,
Но мы не встретимся с тобой,
Поскольку рыжий одноклассник
Дружил с девчонкою другой,

И очень редко пели птицы,
И душу драли холода...
Самой бы только не влюбиться,
А то все будет, как тогда!
30 лет



* * *
Ночь.
В темноте не видно ничего.
Объединились время и пространство –
И движутся, в едином направление.
Кровать плывет по этому потоку.
Она, как лодка, но мотор не сзади,
А в изголовье – тикает будильник,
На шестерни наматывая время.
Обнявшись, мы плывем в уютной лодке,
И маленькая лодочка за нами
Привязана буксиром неразрывным –
Кроватка с нашим сыном.
31 год



* * *
Знал бы ты, каким бываешь
В дни разлук со мной!
Ходишь где-то и не знаешь:
Ты уже иной.

И в моей минуте каждой
Твой далекий путь.
И глаза болят от жажды
На тебя взглянуть.

И себя утешить нечем,
Нужен только ты...
Со второй минуты встречи
Плачут все мечты.

Наступает повседневность
Кухонных забот,
Убивающая ревность
И обидам счет.

Ты сидишь, не отвечаешь,
Сумрачный и злой...
Знал бы ты, каким бываешь
В дни разлук со мной!
31 год



* * *
Он был моим отчаяньем и жаждой,
Он мне жестоко снился ночью каждой
Примерно год – с того лихого дня.
Как, не простившись, предал он меня.
И мне казалось: до скончанья света
Забуду что угодно, но не это.

И вот сегодня – общие дела –
И через столько лет опять свела
Нас – не судьба, конечно, а случайность.
Но ничего вокруг не закачалось
И ничего не дрогнуло в душе.
Чего там! – он давно забыт уже.
Но всё-таки! – смотрю в лицо прилежней,
Но что со мной? – ведь он остался прежним,
Нет. Ничего. Нет, пусто в самом деле...

Я думаю: любимый, неужели
Когда-нибудь настанет день такой,
Что так же скучно будет мне с тобой?

Вот что меня тревожит...
32 года



* * *
Кто-нибудь горюет о потере –
На асфальте ключ лежит от двери.
Кто-то в дом к себе попасть не смог.
Топчут этот ключ десятки ног.
А иной обходит осторожно,
Но вернуть потерю невозможно.
Глаз чужих его коснулась тыща,
А одам глаза его всё ищут...
Так и я – себя в толпе огромной
Чувствую, как этот ключ бездомный,
Никому не нужный. Потому,
Что нужна тебе лишь одному...
32 года



СЫН

Две ладошки кверху тянет он,
Мы к нему подходим с двух сторон.
Мы ребенка за руки берем,
Кажется, что мы его ведем,
А на самом деле третий год
Мальчик наш меня с тобой ведет.
А люблю тебя я или нет –
Ни вопрос не нужен, ни ответ.
32 года


* * *
Бодливой корове не дал бог рогов,
А нам не дает он квартиры.
Покуда к нам быт коммунальный суров,
Живем относительно в мире.

По разным углам разойтись бы с тобой,
Но это проблема большая.
И комната давит на нас теснотой,
Тем самым, конечно, сближая.

А станет ли жизнь веселее у нас,
Когда мы отсюда уедем
И в комнатах разных закроемся, злясь,
Как самые злые соседи?

Бодливой корове не дал бог рогов,
Иначе испортила б стадо.
Квартира? О, господи, – только любовь,
А то, чего нет, и не надо.
33 года



* * *
Из книжки записной возьми листок,
Я думаю тебе не трудно это.
И авторучкой нарисуй цветок
Взамен живого яркого букета.

Букету жить всего четыре дня,
И как ни береги его – увянет.
А твой рисунок будет греть меня.
Когда в разлуке холодно мне станет.
33 года

* * *
Какое это чудо – телефон!
Семь поворотов голубого диска,
И ты – далекий – сразу станешь близко,
Твой теплый голос мне доносит он.

Я спрашиваю: "Скоро ты придешь?"
И телефон мне отвечает: "Еду",
И сердце бьется, празднуя победу.
Как телефон удобен, как хорош!

Приехал ты. Но мне вдвоем с тобою
Не посидеть. Срывает с места звон.
Какой дурак придумал телефон?
Как в голову ему пришло такое?
33 года


* * *
Когда такие нелады,
Что лишь полссоры до беды,
И к черту катится любовь,
Случайно к нам придет свекровь.
За наши ссоры не корит,
А лишь про мужа говорит,
Которого на свете нет
Пятнадцать лет, пятнадцать лет.
«Пятнадцать лет, а будто год,
А мне все кажется – придет.
Но без него проходит жизнь,
А я молю его: – Приснись!
Но он так редко снится мне.
В тот вторник виделись во сне…»
И улыбается она,
Любовью сбывшейся полна…
Потом она уйдет домой,
А мы останемся с тобой.
33 года


* * *
Есть возраст пустышек и первых шагов,
Есть время прочтения первых слогов.
Как разные возрасты есть у людей,
Так разные возрасты есть у семей.
Ты мелкие ссоры бедой не зови –
Ломается голос у нашей любви.
Теперь она той достигает поры,
Как буйная речка, скатившись с горы,
Течет по долине, настолько ровна,
Что даже не видно, течет ли она.
33 года


* * *
Я часто думаю о кленах
С руками добрыми ветвей,
О тех, что стайкою зеленой
Живут на улице твоей.

18 лет

Как я завидовала кленам
За то, что было им дано,
Подобно девочке влюбленной
Всю жизнь стоять под тем окном!

Они-то знали с полуслова
Мою заветную беду…
Через пятнадцать лет я снова
По той же улице иду.

И на вопрос мой удивленный:
«Срубили клены? Кто? Когда?»
Мне все ответили, что кленов
И не росло здесь никогда.

Но песня птичкой несмышленой
Жила на этом берегу.
Здесь были клены, были клены –
Раз я забыть их не могу.
34 года




* * *
Любимый мой, пишу тебе письмо.
Кому нужна подобная причуда?
Ты очень далеко сейчас отсюда,
И потому пишу тебе письмо.

Ты от меня в полутора шагах
Читаешь книгу, лежа на кровати.
И речь моя тебе совсем некстати,
И нет нужды тебе в моих словах.

Душевный мир и поворот в судьбе
Героя книги – так тебя тревожат!
Я напишу письмо, тогда, быть может,
Тебя заставлю вспомнить о себе.

Почтовый штемпель должен, как печать,
Придать письму солидность документа.
И, дописав, я не ищу момента,
Чтоб поскорей тебе письмо отдать…

Любимый мой, пишу тебе письмо…
А в чем же суть посланья в самом деле?
О чем-то мы поговорить хотели,
Но не смогли. И я пишу письмо.
34 года


МУЖ

Я однажды сказала ему:
«Что такое со мной – не пойму.
Все удачно сложилось уже,
Но такая тоска на душе,
Будто рвется последняя нить.
И на свете не хочется жить».
Он ответил рассеянно: «Да»,
Он не слушал меня, как всегда.
Он сказал: «Ты картошку свари,
Поедим, а потом говори».
И не стал он меня утешать,
А консервы пошел открывать.
От меня отступила беда.
Оказалось, он прав, как всегда.
35 лет


* * *
Чем мы прошедшее время итожим?
Сын родился на меня не похожим,
Дочь родилась – не похожа опять,
Будто бы нянька я им, а не мать…
Кто-то случайный навстречу идёт,
За руку сына из школы ведёт.
Сердце толкнула горячая дрожь:
Как на меня этот мальчик похож!
35 лет


* * *
Я весь вечер ждала у окна,
Я ждала, что придет он опять.
Он пришел.
Но я снова одна.
И теперь уже некого ждать.
36 лет


* * *
Люблю тебя, когда ты далеко,
Когда тебя разлука заслонила,
И мне вообразить вполне легко
Тебя таким, какого полюбила.

И как мне дорога любая весть
О приближенье нового свиданья,
И верю я, что между нами есть
Священный дар взаимопониманья.

И вот уже я в двух часах езды,
Все меньше между нами промежуток,
Но душу вдруг хватает под уздцы
Усталый многоопытный рассудок.

И я шепчу тебе весь этот путь
Под стук колес одну печаль простую:
«Любимый мой, прошу, похожим будь
Хоть каплю на того, кого люблю я!»
36 лет


* * *
Ты спрашиваешь, что мне подарить,
Чтобы прослыть достойным уваженья
В глазах-всех тех, кто спросит, может быть:
«Что подарил твой муж на день рожденья?»

Ты, спрашивая, что мне подарить,
Как бы за труд нерадостный берешься,
И этим признаешься, может быть,
В том, что любовь стопталась, как подошва.

Ты спрашивал ли, что мне подарить,
Когда дарил цветы и воскресенья?
Но почему теперь не может быть
В твоей душе потребности в даренье?

Мне грустно от вопроса твоего.
Любить – дарить. Нет сочетанья проще.
Ты подарить не сможешь ничего,
Хоть согласуешь свой подарок с тещей.
37 лет


* * *
Тот, кто нам придумал расписанье,
Знать не знал он, как мне нужен ты.
Три минуты – вот и все свиданье.
Остальное время – для мечты.
Три минуты мало – ну так что же, –
Я живу, об этом не скорбя.
Мне трех жизней не хватило б тоже,
Чтобы насмотреться на тебя.
37 лет


* * *
Однажды, перед сном часы снимая,
Я о тебе подумала внезапно,
Смутилась этим, и часы упали –
Ходить-то ходят, но стекло разбилось.
Себе я даже думать запретила
О том, что встреча может быть возможна,
Но трещиной зачеркнутое время
Тебя напоминает постоянно,
А этого я вовсе не хочу.
Пошла я в часовую мастерскую –
Сменить стекло, чтоб о тебе не думать,
Но нет, сказали, стекол и не будет.
И я тогда объехала полсвета:
Найти стекло и о тебе не думать.
Нигде нет стекол. К счастью, муж заметил,
Что я годами не бываю дома,
И подарил мне новые часы.
37 лет


* * *
Человек тот звонил мне опять.
Были в голосе сила и страсть.
Надо мужу о том рассказать,
Чтоб разрушил он эту напасть.

Как хочу я, чтоб выслушал он,
Чтобы понял и подал мне руку!
Но у нас телевизор включен
Про неверную чью-то супругу.

Муж мой смотрит, сочувствуя ей,
Преисполнен к искусству доверья.
Расскажу о беде о своей
Хоть бы так – на экранном примере.

Муж не понял, что я – о себе.
И, сочувствуя бабе из фильма,
Возгласил: – Подчиняйся судьбе,
Своим чувствам, прекрасным и сильным.

Разве нет для измены причин? –
Продолжал поучать он наивно. –
Ты б сравнила двух этих мужчин
Прежде чем осуждать героиню.

Возмущенье свое не гася,
Даже тайну почти обнаружа,
Я сказала ему, что нельзя,
Не хочу с кем-то сравнивать мужа.

Он сказал, что на мысли моей
Видит тень буржуазных иллюзий.
Фильм окончен, но скоро хоккей –
Не навязывай праздных дискуссий.

И опять зазвонил телефон.
Тот же голос – ни дальше, ни ближе.
Но у нас телевизор включен,
И супруг мой звонка не услышал.
37 лет


* * *
Доиграй свою роль де конца.
Не тобою придумана роль.
И не спрятать лицо от лица,
На котором смятенье и боль.

Доиграй свою роль и вернись
В дом, где ждут от утра до утра,
И начнется привычная жизнь,
И забудется эта игра.

А партнер твой, влюбленный герой,
Будет думать (хоть это позволь!),
Что лишь с ним и была ты собой,
А теперь начинается роль,

Будет думать, что всё ты отдашь
За единственный тот карнавал...
Доиграй свою роль. Но когда ж
Этой пьесы наступит финал?
37 лет


* * *
На другом краю земли
Счастливо и молодо,
Взявшись за руки, мы шли
По чужому городу.

Светом дня, дыханьем тьмы,
Воздухом поимые.
И друг друга звали мы
Шепотом по имени.

Закружились времена,
Будто и забыли мы,
Что не только имена –
Есть у нас фамилии.

Что родные есть края,
Краткий отпуск дали нам,
Что фамилия моя
Мужем мне подарена.

И как будто ничего
В этот миг не значило,
Что фамилия его
У жены и мальчиков.

И что скоро будет нам
Нужно возвратиться
В те края, где по домам
Ждут однофамильцы.
37 лет


* * *
Ещё два часа до вокзала,
два часа до разлуки –
неужели мы обо всем уже поговорили,
что я молчу
и думаю о том,
что я буду писать тебе в письмах.
Живу будущим,
упуская настоящее.
37 лет


* * *
Солнце в небе греет, освещает,
А от звезд нет пользы никакой.
Звезды ничего не обещают,
Лишь смущают иногда покой.

День в заботах о насущном хлебе,
Но настанет ночь, и я опять
Начинаю в непроглядном небе
Маленькую звездочку искать.
37 лет


* * *
Тепло и свет, и жизнь моя – от солнца,
Под ним живут мои цветы и дети.
Зачем ищу звезду в полночном небе?

А звезд на небе бесконечно много,
И все неотличимы друг от друга.
Зачем ищу я среди них одну?

Далекая звезда, чужое солнце,
Вокруг тебя другие есть планеты,
А я планета солнца своего.

Зачем в ночное небо смотрят люди?
37 лет



* * *
Как волка ни корми, он смотрит в лес,
И запах леса волку ноздри гложет.
Но это только праздный интерес,
Он так объелся, что бежать не может.

“Я здесь посплю два дня, потом уйду” –
Решает волк в блаженной полудреме.
Но вновь жует он вкусную еду
И спит с теленком рядом на соломе.

И думает: “Уйду... не век же здесь...
Свободен я, меня не привязали...”
Как волка ни корми, он смотрит в лес –
Уже почти ослепшими глазами.
37 лет


* * *
Не отрекаюсь от любви моей.
Чтобы убить ее – меня убей,
Я не забуду никакого дня –
Все то, что было, – это часть меня.
Но не унижусь никогда до лжи.
Костер ты подо мною разложи,
И я тебе, охвачена огнем,
Опять скажу: – Я думаю о нем.
Пусть он забудет. До скончанья дней
Не отрекусь от памяти моей.
37 лет


* * *
Свои стихи читаю в ПТУ.
Девчонки по годам годятся в дочки,
А по мечтам – в подруги, знаю точно.
Зачем солгать решила – не пойму.

Я говорю: прочесть стихи пора,
Которым двадцать лет уже, наверно, –
Я говорю – и после слов неверных
Читаю, что написано вчера,

И что сегодня утром. И в ответ
В глазах девчонки: и со мной такое,
Как было с вами! Дело тут простое –
Влюбленности всегда пятнадцать лет.

Нет возраста – что в снег, что в листопад.
Поймут ли те, кому сейчас пятнадцать?
И чтобы мне смешной не показаться,
Я говорю им: двадцать лет назад.
37 лет


НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

Как хочу я ответить тебе, хоть и знаю: не надо.
Я сказала последнее слово. Зачем же опять?
А вчера проходила одна мимо Летнего сада,
Там опавшие листья уже начинают сгребать.
Скоро ящик укроет Амура от зимних морозов,
Только Летний останется летним – в метель и в пургу.
Вот и все. На твои остальные вопросы
Я ответить уже никогда не смогу.
37 лет


* * *
Забываю тебя понемногу,
Забываю тебя, слава богу.
Вот он – разума завоеванье –
Неуклонный процесс забыванья.
В день по дню забывала сначала –
Эта скорость меня огорчала.
А потом, не валя на погоду,
В день уже забывала по году.
Но доступно вполне человеку
В день забыть и по целому веку.
За неделю веков будет семь.
Но когда же забуду совсем?
37 лет


* * *
Мы больше не увидимся с тобой.
Когда была бы вера в мир иной,
Мы там могли бы оказаться вместе.
Надежды нет. Ко мне приходят вести
Лишь сводками погоды – в стороне,
Где ты живешь. И помнишь обо мне.
37 лет


ВРЕМЕНА ГОДА

Было жарко. В летнем платье
Я на почту приходила.
Отвечали: – Нет письма.

А потом в плаще осеннем
Через лужи шла на почту.
Отвечали: – Нет письма.

Выпал снег; Я в белой шубе
Вдоль сугробов шла на почту.
Отвечали: – Нет письма.

Снег растаял. Потеплело.
Пара птиц на крыше почты
Вьет гнездо. Но нет весны.
37 лет


* * *
Для чего я покаялась мужу в грехах,
От которых мы плакали вместе?
Для того, чтоб поведать об этом в стихах,
Не боясь ни огласки, ни мести.

Как осенние листья, отпали крыла,
Лишь немного спина кровоточит…
Сокровенную тайну свою продала
Я за тридцать серебряных строчек.
37 лет


* * *
Когда ты увидишь
крупные хлопья снега,
которые будут падать три дня подряд,
то знай, что это мои письма –
я писала тебе
и, не отправив, разрывала на мелкие кусочки.
Буквы выцвели,
пока эта печальная стая
летела от моего города до твоего.
Теплая бумага
превратилась в холодные снежинки.
Подставь руку
и поймай одну из них –
это моя слеза
на твоей ладони.
37 лет


* * *
Таких морозов не было сто лет.
И в этом удивительного нет.
Как всем вокруг, мне тягостна зима,
Но в этом виновата я сама.
Я так ждала, я так просила снега,
В нем видела дорогу для побега
От памяти о лете всемогущем,
Меня к себе безудержно влекущем.
Я так хотела, чтоб метели дули
И остужали темный жар июля...
Но я ведь не колдунья, я слаба.
Ужель так велика была мольба?
38 лет


* * *
Я не хочу лететь на самолете,
Чтобы невинно не погиб народ.
Утратив равновесие в полете
Над Белгородом рухнет самолет.

Исследовав подробности крушенья,
Специалисты подведут итог:
Преодолев земное притяженье,
Мое к тебе – преодолеть не смог.
38 лет


* * *
Зачем письмо, написанное другу,
Распространять в стихах на всю округу?

Затем, что тот, чье имя на конверте,
Письмо с недоумением повертит.

Но кто-нибудь другой, совсем случайный,
Поймет и примет мой привет печальный.

И это значит, я дождусь ответа,
Пусть от другого – главное не это.
39 лет


* * *
Ты разбил мою жизнь.
Ты разбил мою жизнь на три части.
Одна – до тебя,
другая – с тобой,
третья – после.
В третьей части живу.
Во вторую попасть не пытаюсь.
Оказаться бы в первой,
где не думала я о тебе.
39 лет


* * *
С кем по берегу ходила,
Кто мне застил белый свет,
Я того уже забыла,
До него мне дела нет.

Равнодушно повторяю
Утром, вечером и днём:
Я совсем его забыла,
Я не думаю о нём.

Как хочу его увидеть!
Чтоб сказать ему одно:
Я давно тебя забыла,
Ты не нужен мне давно.
40 лет


ОСЕННИЙ ПЕЙЗАЖ

Рядом с будильником,
подаренным пятнадцать лет назад нам на свадьбу,
стоит на проволочной подставке
блеклая цветная открытка
за стеклом в потрескавшейся пластмассовой рамке,
Муж принес этот пейзажик с собой,
когда переехал ко мне.
Тогда я сразу полюбила
все его вещи:
и непонятные для меня книги,
и неисправный фотоаппарат,
и старые домашние тапки,
и даже эту неестественно оранжевую березу –
все, что наполнило комнату
неоспоримыми доказательствами
моего счастья.
Тогда я все еще не верила,
что этот человек принадлежит мне,
что, уйдя на работу,
вечером он вернется в мою комнату.
Я не стою того,
чтобы он каждый вечер приходил ко мне,
но здесь его спортивный костюм,
его бритва,
его закладка в книге –
уж к ним-то он должен вернуться...
А что означает
этот осенний пейзаж,
чем он дорог мужу –
я до сих пор не знаю.
Мне неизвестно, где он стоял раньше –
то ли в комнате, где мой муж обитал с матерью,
то ли в квартире, где он жил с первой женой,
то ли еще где-то.
За пятнадцать лет
я так и не спросила –
всегда находилось что-то
более важное или интересное.
А теперь я уже не спрошу,
потому что боюсь услышать:
" – Он тебе не нравится?"
Я не могу даже в такой мелочи
сказать мужу неправду.
и мне придется ответить:
" – Да, очень не нравится!"
И тогда он, конечно,
уберет куда-нибудь
или даже выбросит
свою нелепую штуковину,
а этого
я не хочу.
41 год


* * *
За много лет до нашей первой встречи
Мы, несомненно, виделись с тобой,
Но не был мною ты тогда замечен
И я осталась слитая с толпой.

А может быть в случайном разговоре
Нам довелось участвовать двоим,
Ведь мы в одном ходили коридоре,
Не только лишь по улицам одним.

Что будет в новой жизни – за чертою
Судьбы, за тем необратимым краем?
Вдруг мы там снова встретимся с тобою
И, как тогда, друг друга не узнаем?
47 лет


* * *
В доме простудятся дети –
Стало мне вдруг все равно.
В самый декабрьский ветер
Я распахнула окно.

Ты ли не знаешь дороги?
Надо ль указывать путь?
Я и хотела немного:
Только еще раз взглянуть.

Только поверить: не поздно,
Ветра вдохнув острие,
Выкрикнуть в воздух морозный
Жаркое имя твое.
49 лет



* * *
С сочувствием смотрела на детей я.
Ошибок им немало предстоит,
Когда душа, собою не владея,
Безумства и нелепости творит.

Поток любви, рассудку неподвластный,
Их понесет неведомо куда.
А мой-то возраст мудрости прекрасный
Меня хранит отныне навсегда.

Но оказалось, точки нет последней –
Я снова то в полете, то в бреду.
Мне объясняет сын двадцатилетний,
Что я себя неправильно веду.
50 лет


* * *
Как сумку, перетряхиваю душу:
Ключи от дома, пропуск на работу,
Платки, мешки, квитанции и деньги,
Извечные проблемы и заботы.
А где же?.. Было… Точно помню, было.
Оно светилось, грело и звучало
Мелодией, которая исчезла.
Душа моя дырявая, наверно.
И это чудо в дырку провалилось,
А прочее осталось все на месте:
Катушка ниток, список телефонов,
И всех необходимых дел ненужность.
50 лет


* * *
Ты шел ко мне через поле цветов,
Но мне цветка не принес.
Теперь не надо красивых слов,
Я их не приму всерьез.

Пойду одна, чтоб цветов нарвать
У тропы, по которой шел ты.
А тебе не надо об этом знать.
Там не твои цветы.
50 лет


* * *
Чужда мне эта тема
Таинственных мостов.
А на платформе «Схема
Движенья поездов»

С билетной кассой рядом
Висит, сбивая с ног.
И я целую взглядом
Несбыточный кружок.

Беру билет тоскливо
Опять туда, где ждут.
На запад вдоль залива
Назначен мне маршрут.

И то же будет завтра,
Забот привычный круг
Везет меня на запад,
А я хочу на юг.

Хотим чего-то все мы,
Но не любой готов
Сорвать со стенки «Схему
Движенья поездов».
51 год


* * *
Друг к другу жмутся старики
В людском клокочущем потоке.
От них уже недалеки
Последнего прощанья сроки.

Всё меньше места для друзей
В их сокращающемся мире
И всё милей вдвоём в своей
Забитой барахлом квартире.

Средь книг, которых не прочли,
И не прочтет уже никто их,
Средь фотокарточек в пыли
И старых пятен на обоях.
53 года


ЧИТАТЕЛЬНИЦЕ

Прочтя мои стихи, ты мне сказала:
– Теперь я много о тебе узнала.

Напрасно я дала тебе тетрадь –
Ты о себе должна была узнать.